Непослушная игрушка - Страница 45

Когда через полчаса Верона сочла результат приемлемым и подвела меня к ростовому зеркалу, я себя не узнал. Волосы с крупными локонами волнами легли на плечи. На левом плече прилепился крупный бант отвратительного лилового цвета, добавилась заколка на рубашке, две в волосах. На рукавах — по три красных ленточки разной длины. На правой щеке появилось нечто, напоминающее зелёный листочек. Вкупе с цепью на шее, руками в перстнях и мечом, усыпанном драгоценными камнями, в моём понимании, я выглядел очень даже странно. Верона надела мне на голову чёрный бархатный берет, как-то по особому примяв его и оглядела меня с видимым удовольствием.

— И на кого я похож сейчас? — с подозрением спросил я.

— На мужчину, сгорающего от страсти и готового биться с любым, кто посмеет обидеть его даму сердца — улыбнулась Верона — Теперь, что бы ты не сделал, это спишут на любовную горячку.

— Так просто? Несколько бантиков, ленточек, и твори, что хочешь, безнаказанно?

— Ну почему безнаказанно? Тебя не посмеют обвинить в корысти, подлости, да и то только в том случае, если ты будешь рядом со мной. В противном случае никакого снисхождения не будет.

Я снова оглядел себя. А что, может и ничего.

— Но тогда и тебе, наверное, нужны какие-то знаки?

— А я ещё пока ничего не решила — засмеялась Верона — Ведь ты только начал своё ухаживание, а я женщина очень скромная.

Верона ушла переодеваться, а я позволил себе усмехнуться ей вслед. Смейся, развлекайся, дурочка. Я подожду подходящего момента, а потом ударю в самое больное место. Посмотрим, кто будет смеяться последним!

Следователь выглядел очень прилично. И одежда, и манеры говорили о высоком положении. Да и с Вероной разговаривал почти как с равной. Может он и правда был из благородных, а может должность давала ему такую уверенность в себе. Но взгляд был умным, и я почти успокоился. Такой не будет брать на горло, выбивая признания. Такой и сам сможет докопаться до правды, не калеча тела. Ну а души… во всяком случае, явной вины я за собой не чувствовал, так что спокойно уселся на указанный стул, а Верона устроился у стеночки.

— Как так получилось, что человек, которого разыскивают по всей столице, неожиданно снова связался с вами, леди Верона?

— Он мой телохранитель. После возвращения из поездки я предоставила ему время для отдыха.

— Когда вы договорились о его встрече с бароном?

— Всё было совершенно случайно, насколько я знаю.

— Вам не кажется странной такая невероятная цепочка случайностей?

— Последнее время мне очень многое кажется странным. Вы вправе ставить под сомнение любые слова, но Гордану я доверяю полностью. Если он сказал, что всё было случайно, значит так и есть. Он мой телохранитель.

Ох, зря она это сказала, ох зря. Сразу напрашивается вопрос — а не по её ли приказу я действовал? А если ещё и дознаются, что я за время «отпуска» успел познакомиться и с лордом Киксо, то любой мало-мальски амбициозный следователь враз сделает себе карьеру, раскрыв заговор против короля. Киксо во главе, Верона у него на побегушках, а я — для черновой работы.

Но следователь почему-то не стал развивать эту тему. Помрачнев, он принялся перекладывать бумажки, не глядя на нас.

— Давайте поговорим о более близких и конкретных вещах.

Сначала, как обычно, спросил «паспортные» данные, но я прикинулся шлангом. Имя помню, род занятий — наёмник, а вот всё остальное после удара по голове забыл.

Потом началась тягомотина с выпытыванием подробностей нападения на барона. И сразу же вопрос с подковыркой.

— Почему вы не помогли барону при нападении бандитов?

— С какой стати? Я никого из них не знал, так же как и причин ссоры.

— Но неужели вы не видели, что трое бандитов напали на благородного?

— И что?

— Как что?! Вы же сами…

— Я наёмник. Происхождение человека и его положение в обществе для меня не играет роли, пока не трогают меня. Да и барон прекрасно справился и без моей помощи. Возможно, его бы могла даже оскорбить моя помощь, вмешайся я не вовремя.

— Этого мы уже никогда не узнаем — следователь мрачно смотрел на меня — если бы барон погиб от ран, вам бы без всяких оговорок предъявили обвинение в соучастии и сразу казнили.

Ага. Если бы меня кто-нибудь смог найти. Уж с повинной я бы точно в местную полицию не пошёл.

— Но барон умер от яда, попавшего в рану. Как он туда попал, установить пока не удалось. Трупы бандитов и их оружие исчезли, что говорит о преднамеренном характере нападения. Возможно, это сообщники замели следы. Мы уже проверили всех, с кем барон общался после нападения. Готовы ли вы пройти проверку на наличие яда?

— Разумеется. Единственное, — на всякий случай решил уточнить я — что пока я помогал барону перевязывать раны, руки у меня тоже были испачканы в его крови. Имейте это в виду.

— Конечно. Одежда на вас та же самая?

— Я не настолько богат, чтобы менять её каждый день.

Ляпнул, и тут же пожалел. Сказать такое, когда я весь сверкаю от драгоценностей?! Достаточно вывернуть мои карманы, и я потеряю всякое доверие (я ведь так и хожу с золотом). А если найдут ещё и векселя на четыре сотни, что остались в гостинице, то и совсем хана. Сразу начнутся вопросы — почему я вру, за что мне так хорошо заплатили, почему я пришёл в той же одежде, а не специально я это сделал, и т. д. Надо уши держать на макушке и думать над каждым словом. Опять же, резкое изменение поведения может насторожить следователя — а что я скрываю, почему я стал таким осторожным и прочее и прочее.