Непослушная игрушка - Страница 34

Вывеска, если я правильно понял, означала «Толстяк». Хозяин полностью соответствовал вывеске — дородный мужик с большим животом. Внимательно оглядел меня, но комнату выделил без особых расспросов. И комната порадовала — чистенькая, светлая, и даже шторки на единственном окошке. Вид был на внутренний двор таверны, заполненный телегами, но и это меня вполне устроило. Спустившись вниз, в обеденном зале устроился у окошка, и не успел толком оглядеться, как возле стола нарисовалась симпатичная служанка.

— Что желаете?

Желал я в первую очередь пожрать, но, не желая показывать свою необразованность, коротко бросил:

— Неси самое лучшее, и чтобы мне хватило — служанка понятливо кивнула — И вина бутылку, соответственно.

Через пару минут на мой стол посыпались тарелки. Не знаю про названия, но пахло обалденно, и на полчаса я отключился от реальности. Пара видов каш, три вида мяса, благоухающего специями. Несколько видов салатов, пирожки. И вино оказалось очень неплохим. Красное, терпкое. Отвалившись на спинку стула, я осовелым взглядом огляделся вокруг.

Всё-таки правильно я выбрал эту таверну. Зал был почти полон, но шума и гама не было. Люди узнаваемые, но другого уровня, что ли. Купцы одеты чистенько, никуда не торопятся, ведут серьёзные беседы. Мастеровые тоже не самые бедные. За парочкой столов даже сидели парочки, в которых можно было заподозрить обычных горожан, решивших провести денёк — другой в столице. И даже я, в простой, но чистой одежде, не очень сильно выделялся на общем фоне.

Служанка, заметив, что я просто бездельничаю, тут же поспешила закончить с денежными вопросами.

— Что-нибудь ещё?

Я отрицательно мотнул головой.

— Тогда с вас двенадцать медяков.

Двенадцать так двенадцать, у меня их всё равно их нет. Я протянул золотой. Служанка осторожно взяла его, оглядела, и через пару минут принесла целую горку сдачи. На всякий случай я пересчитал деньги. Восемнадцать серебрушек и восемь медных. У них здесь что, двадцатичная (или двадцатеричная, не знаю как правильно) денежная система? Служанка восприняла мой пересчёт совершенно спокойно, как будто это было в порядке вещей. Потом многозначительно улыбнулась.

— Если господину ещё что-то понадобится, то я сделаю это с удовольстием…

Я согласно кивнул и подвинул в её сторону медную монетку.

— Буду иметь в виду.

Монетка исчезла, и служанка ушла, соблазнительно покачивая бёдрами. Я проводил её взглядом, но на большее она могла не рассчитывать. При одной только мысли, сколько здесь бывает мужиков, скольким она могла улыбаться, а то и… внутри сразу поднялась волна отторжения. Я не ханжа, и сам не без греха, но внутри есть какой-то ограничитель, не позволяющий бросаться на каждую, кто мне улыбнётся. Может в этом виновато одно из воспоминаний молодости. На одной из лекций, посвящённой личной гигиене при отношениях мужчины и женщины, препод достал из портфеля и ПОСТАВИЛ на стол женские трусы. Когда удивлённые возгласы и смешочки стихли, коротко объяснил, что они принадлежали вокзальной проститутке самого низкого ранга. И их состояние объясняется… ну, вы понимаете. В тот раз лекцию слушали гораздо внимательнее, чем обычно. А я после этого общался с женщинами по-прежнему активно, но стоило им проявить излишнюю уступчивость, как у меня в памяти всплывал тот «экспонат», и на этом всё и заканчивалось. Может это фобия, может шовинизм или мания, но без посещения кожвендиспансера я как-то обходился.

Делать было совершенно нечего, погода хорошая, а карманы полны денег. Так что первый пришедший в голову способ убить время — пойти погулять. К городу я привык довольно быстро. Да и к чему там привыкать? Люди есть люди, им нужно есть, спать, заводить и содержать семью, а значит надо работать. Ну а в чём они при этом одеты, на каком языке разговаривают — какая разница? Сразу заметны работяги, чиновники, богатенькие. Разница с нашими городами только в том, что вместо «Газелей» груз развозили телеги, вместо мерседесов — кареты, а оружие (у кого оно было) носили не скрывая и не считали это чем-то особенным.

Так что я гулял, присматривался к вывескам и пытался угадать, что они значат.

На одной из площадей наткнулся на храмовый комплекс. Невысокая оградка окружала с десяток величественных зданий.

Ворота были распахнуты, и в них шёл постоянный поток людей. На разнообразие в одежде я уже почти не обращал внимания, но сейчас меня привлекло поведение людей. Кто просто входил, кто начинал бить поклоны, кто сразу вставал на колени и так, на четвереньках, полз по дорожке, время от времени касаясь лбом камней. Вот это было странно. Может это у них так проявляется фанатизм, но больно уж по-разному. Невольно заинтересовавшись, я зашёл в ворота.

Сам я к религии всегда относился равнодушно. Хотя и была пара случаев, когда я сам, без подсказок и принуждения, начинал молиться. Нет, не тому нарисованному богу, чей лик размещают где надо и не надо, а тому неведомому, без имени, которому не нужны пустые славославия, обещания и клятвы. В минуты великого страха и беспомощности нужные слова находятся сами. Просил я не за себя, но ощущение присутствия чего-то невероятно превосходящего меня во всех отношениях, может быть равнодушно, а может просто бесстрастно слушающего тебя, осталось в памяти навсегда.

Вот и сейчас, повинуясь внезапному порыву, я двинулся по дорожке, оглядываясь по сторонам. Раз уж я застрял на этой планете, может, попросить помощи у какого-нибудь местного бога? А что, чем чёрт не шутит? Ему — разнообразие, хоть немного отвлечься от повседневной текучки. Мне — хоть какой-то намёк на возможность насолить Эли и выбраться отсюда. Надо только не ошибиться с выбором бога, да и слова подобрать правильные.