Непослушная игрушка - Страница 29

А теперь оказалось, что жизнь этим не ограничивается. И женщин бывает много, и чистенькие они не только по праздникам. Навстречу попалась даже парочка очень симпатичных, в ярких платьях, но они предпочли меня не заметить. Судя по всему, я находился в богатом районе. У мужчин в одежде тоже наблюдалось некоторое разнообразие, но внятно объяснить его я бы не взялся. Для меня и раньше брюки от штанов отличались только наличием стрелок. Из верхней одежды отчётливо различу только пальто, куртку и пиджак. А вот внутри этих видов деление всегда было для меня загадкой. Не, разницу я чувствовал, но как это достигается? И вполне может оказаться, что здесь, как и у шотландцев на килтах, даже размер клеток, их цвет и чередование могут играть огромное значение. Так что самостоятельно выбирать себе одежду я не решусь. А то вдруг окажется, что я присвоил себе одежду герцога или местного изгоя. А это мне надо? Лучше перебраться в такой район, где я окажусь своим даже в этой одежде.

Двигаясь зигзагами, часа через полтора я всё-таки добрался до такого района. Народ попроще, дороги похуже, да и запахи появились не пойми что. То ли помои, то ли какое-то производство, где много мусора и вони. Но выбирать не приходилось. Да и не из чего особо. Дома стояли серые, обшарпанные. Маленькие лавки попадались, но вот гостиниц, в моём понимании, не было. Вскоре мне надоело ходить кругами, и я подошёл к мальчишке, который сидел на пустой бочке, разглядывая прохожих, и от скуки плевал по сторонам.

— Эй, пацан, где тут можно остановится переночевать?

Мальчишка кинул на меня взгляд.

— А что дашь?

— Могу по шее дать — усмехнулся я.

Пацан презрительно сплюнул уже мне под ноги.

— Да пошёл ты!

А вот это он зря сказал. Во всяком случае, мне, сейчас, и в таком настроении. Я сгрёб нахалёнка за шкирку.

— Могу твоё ухо подарить.

— Это как?

— Сначала отрежу, потом подарю. А могу и собакам выбросить. — Мальчишка задёргался, безуспешно пытаясь вырваться — Но я сегодня добрый, так что могу даже оставить их на старом месте. Ну, так что, покажешь?

Мальчишка задёргался сильнее.

— Ты чо, мужик, совсем свихнулся?! Да ты знаешь, на кого руку поднял?! Можешь считать себя трупом! Да я сам тебе уши отрежу! — и вдруг заорал — Эй, помогите, убивают!

Не успел я удивиться смелости и наглости местной шпаны, как сзади раздался грубый голос.

— Эй, ты чего мальца обижаешь?! А ну отпусти!

Я оглянулся. Троица весьма крупных парней надвигалась на меня с нехорошими улыбками.

То ли у меня за последний месяц характер испортился, то ли взгляды парней я понял не так, то ли стали формироваться специфические рефлексы, то ли всё вместе, но я сдвинулся, поставив мальчишку между нами, и приставил нож к его горлу.

— Да кто же его обижает? — удивился я — И не держу я его, пусть идёт куда хочет.

Воротник я, и правда, отпустил, но мальчишка, чувствуя нож у горла, сам попятился назад и упёрся в меня.

Парни притормозили.

— Ты, это… нож то убери.

— А с чего вдруг? — снова удивился я — Нож мой, что хочу, то с ним и делаю. И люблю я вот так, в согнутой руке, с ним ходить. А ты иди, мальчик, иди, а то тебя, наверное, друзья заждались.

Мальчишка чуть дёрнулся, но сообразил, что лишние движения и разговоры могут окончиться плохо в первую очередь для него.

— Да нет, дяденька, я лучше вас до таверны провожу, а то заблудитесь — и уже обращаясь к парням — Да ладно, проще сходить куда надо — при этом вроде как подмигнул парням.

На мгновение мелькнула мысль прирезать паршивца сразу — ведь до таверны он меня проводит, а потом вернётся и этим же парням адресок и расскажет. А им наверняка захочется разговор продолжить. Хотя, какие сейчас могут быть тайны? Если он меня куда и отведёт, то не дальше чем за две улицы. Для местных меня найти — раз плюнуть. Может сразу и этих прирезать, чтобы проблем не было? Опять же, какой смысл? Будут искать убийцу уже четверых. А, будем решать проблемы по мере возникновения. Полезут — убью, не справлюсь — сам умру. Всего и делов-то.

Отойдя метров на двадцать, я оглянулся. Парни смотрели на меня внимательно, но с места не двинулись. Ну и ладушки. Убрав нож, я пошёл за мальчишкой. Тот несколько раз провёл рукой по горлу, посмотрел на ладонь, будто хотел убедиться, что крови нет, потом зло глянул на меня.

— За нож-то зачем было хвататься? Я бы и так отвёл.

— Если бы отвёл, я бы и не хватался — равнодушно ответил я.

Некоторое время мы шли молча, затем мальчишка заулыбался.

— Как же ты теперь без ножа? А вдруг я сбегу?

— Беги — я не стал улыбаться в ответ — Сразу и проверим, не разучился ли я нож бросать.

Мальчишка помрачнел и молчал, пока не привёл меня к дому, который ничем не отличался от соседних. Ни вывески, ни толпы посетителей, ничего. Пацан правильно истолковал мой взгляд и нехорошо оскалился.

— Что хотел, то и получил — тебе сюда.

Усмешка мне не понравилась, но придраться пока было не к чему.

— Спасибо, что проводил.

Мальчишка оскалился и вовсе злорадно.

— Да на здоровье!

Я вошёл в указанную дверь и настороженно огляделся. На первый взгляд вроде всё нормально. Стандартный обеденный зал с десятком столов, стойка хозяина у двери во внутренние помещения. Чисто, аккуратно, только больно уж тихо. На звук дверного колокольчика вышел хозяин, уселся за стойкой и молча смотрел на меня. Я постарался принять скромный вид.

— Поесть и переночевать.

Хозяин продолжал разглядывать меня, и я даже засомневался — может он глухой? Но тот неожиданным басом спросил: